Наука и религия

[Papa Karlo]

Наука никогда не вытеснит религию



Одна из многочисленных карикатур на тему противостояния креационизма и теории эволюции:
Бог с лицом Дарвина творит какого-то ископаемого гоминина.

Человеческий разум не имеет специального религиозного отдела. Религия — побочный продукт различных когнитивных систем, которые развились по другим причинам.

Исследования когнитивных основ религии дали целый ряд любопытных результатов, которые в журнале NewScientist попытался обобщить Роберт Макколи, директор Центра разума, мозга и культуры при Университете Эмори (США) и автор новой книги «Почему религия естественна, а наука нет».

С раннего возраста люди сталкиваются с фундаментальными проблемами, которые необходимо решить просто для того, чтобы можно было жить дальше. К ним относится различие между обыкновенными неодушевленными предметами и субъектами действия. Первые мы принимаем как они есть, а во вторые всматриваемся: учимся распознавать лица, анализировать речь и видеть детали, по которым можно судить об истинных намерениях человека. Этой системой дети овладевают к 6–7 годам.

Подобные когнитивные системы возникают естественным образом, без каких-то особых усилий со стороны ребёнка — в ходе нормального когнитивного развития. Культура (язык, образование) может оказать воздействие на формирование таких систем, но они появляются у любого без нужды в специальном обучении.

Зрелые естественные системы (maturationally natural systems) были названы психологом Даниэлем Канеманом, лауреатом Нобелевской премии, быстрыми: они работают автоматически, без усилий. В связи с этим они очень восприимчивы к ложным срабатываниям. Например, система для обнаружения человеческих форм заставляет нас видеть лица в облаках, а деятельность «устройства обнаружения субъекта» приводит к тому, что мы разговариваем с компьютерами и автомобилями.

Эти быстрые автоматизированные системы также делают людей восприимчивыми к религии. Люди готовы проглотить и переварить религиозные истории точно так же, как лягушка хватает шарик от подшипника, принимая его за муху.

Успешные религии имеют большой опыт манипулирования этой нашей особенностью. Сверхъестественные существа принимаются нами за субъекты действия. Священные пространства и объекты предназначены для того, чтобы отделить сакральное от профанного (то есть, по сути, субъект действия — от обыкновенного неодушевлённого предмета).

Подобные элементы повторяются в религиозных системах на протяжении всей человеческой истории. Время от времени всплывают новые религии, но они основаны на тех же ингредиентах. Миф, ритуал, священные места, вера в сверхъестественные субъекты и т. д. — всё это неотъемлемые элементы народной религии. Сверх этого накладываются так называемые медленные, по выражению Канемана, формы мышления. Речь идёт о теологии — сознательных размышлениях о смысле и истинности религиозных постулатов. Богословы пытаются придать интеллектуальный смысл загадочным элементам народной религии. Иногда в дискуссиях рождаются абстрактные формулировки, которым религиозные и политические власти придают доктринальный статус.

В отличие от народной религии, теология допускает абстрактные и радикально нелогичные заявления, которые чрезвычайно сложно понять. Например, Бог един в трёх лицах. Или Святой Дух есть бестелесная сущность, присутствующая одновременно повсюду. А, скажем, рассказ о непорочном зачатии Иисуса — типичный элемент народной религии: речь идёт о бытовых вещах, но с элементом необъяснимого чуда. И этот рассказ принимается народной религией как есть, без дополнительных абстрактных умствований. В результате религиозным лидерам приходится прилагать усилия, чтобы простой народ смог запомнить кажущиеся ему лишними богословские постулаты. Отсюда необходимость в воскресных школах и инквизиции.

Это тяжёлый труд, потому что постоянно вмешиваются психические системы, которые лежат в основе народной религии. В итоге подавляющее большинство прихожан верят в какие-то свои вещи — не те, что им внушают с амвонов. Многочисленные эксперименты показали, что на словах люди могут признавать теологическую доктрину, но в глубине души — незаметно от себя — отдают предпочтение народной религии. Например, Бог для них — своеобразный Супермен, в нужное время приходящий на помощь, а вовсе не всеведущий, вездесущий и всемогущий правитель Вселенной.

Это говорит о том, что наука не представляет никакой угрозы для религии — вопреки страхам верующих и надеждам воинствующих атеистов.

Во-первых, оба лагеря недооценивают силу и распространённость естественных когнитивных систем. Религиозные идеи и практики возникают спонтанно и неизбежно. Они выглядят так, будто порождены здравым смыслом — в отличие и от науки, и от богословия.

Во-вторых, они недооценивают силу богословия, ведь оно основано на словоблудии и способно удобным образом объяснить абсолютно всё, до чего докопается наука. Ни Коперник, ни Галилей, ни Дарвин не смогли поколебать религиозную картину мира. Теологам понадобилось некоторое время на поиск формулировок, после чего всё устаканилось.

Третий момент состоит в том, что и верующие, и атеисты недооценивают, насколько трудно заниматься наукой. Это намного более сложная вещь, чем теология. Наука обладает порой совершенно «эзотерическими» интересами, её выводы иногда выглядят нелогично и формулируются предельно малопонятным образом. К тому же наука — это обширная, сложная и дорогостоящая социальная организация труда и передачи знаний, которая из-за всего этого чрезвычайно хрупка — по сравнению с религией.

Подготовлено по материалам NewScientist.

[Papa Karlo]

Стремление к вечной жизни как двигатель прогресса?

Представьте себе, что вы умерли. Что приходит на ум? Вы в гробу в окружении семьи и друзей? Полная темнота и пустота? В любом случае, думая об этом, вы находитесь в сознании. В действительности никто не способен представить себя мёртвым — как и неродившимся. С этой точки зрения смерти нет. И всё же мы каким-то образом знаем, что она есть, ибо все люди неизбежно умирают.

Всё это известно очень, очень, очень давно. Что же нового предлагает британский философ и колумнист газеты Financial Times Стивен Кейв в только что вышедшей книге «Бессмертие: стремление к вечной жизни как двигатель прогресса» (Immortality: The Quest to Live Forever and How It Drives Civilization)?

Смерть, говорит автор, предстаёт перед нами одновременно как неизбежное и невозможное. Мы видим её вокруг нас, но не можем сознательно моделировать. Попытка решить этот парадокс привела человечество к четырём сюжетам, кочующим из культуры в культуру.

(1) Выжить. Как и все остальные живые системы, мы стремимся избежать смерти. Мечта о вечном физическом существовании.

(2) Воскресение. Мы умираем, но можем воскреснуть — причём физически.

(3) Душа. Мечта о вечной жизни в виде некоей духовной сущности.

(4) Наследие. Косвенный способ жить вечно — оставив след в истории или родив детей.

Если отбросить сказки и мифы, ни один из этих четырёх пунктов недостижим.

(1) Не зарегистрировано ни одного достоверного случая, чтобы человек жил более 120 лет.

(2) Непонятно, каким образом можно собрать умершего человека, то есть воскресить в точности того, кто умер. И потом — то ли это будет тот, кого мы воскрешаем, то ли его двойник. «Даже если в конце времён некий Цифробог создаст вашу точную копию, это будет не более чем копия, совершенно новый человек, который имеет те же воспоминания и убеждения, что и вы».

(3) Что касается души, что неврология недвусмысленно показала, что сознание (вместе с памятью и самосознанием) не существует при отсутствии мозга. Умирать при этом не обязательно: травмы, инсульты, деменция убьют мозг даже живого человека.

(4) Остаётся культурное наследие, по поводу которого Вуди Аллен как-то заметил: «Я не хочу достигать бессмертия с помощью моих работ, я хочу достичь бессмертия, избежав смерти». Однако г-н Кейв отмечает, что именно стремление к этому виду бессмертия заставляет человека совершать научные открытия, создавать произведения искусства и прочие вещи, которые все вместе складываются в цивилизацию.

Автор прибегает к помощи весьма слабой теории управления ужасом, в соответствии с которой сознание собственной конечности побуждает человека творить и тем самым избегать столкновения с парадоксом смерти. Психологи Шелдон Соломон, Джефф Гринберг и Том Пыщински, предложившие эту теорию, полагают, что без этого люди превратятся в «подёргивающиеся скопления биологической протоплазмы, порабощённые страхом и не способные эффективно реагировать на окружающую действительность».

Разумеется, страх смерти никак нельзя считать единственной движущей силой творчества. Например, эволюционные биологи утверждают, что это важный фактор полового отбора: выдающиеся писатели, композиторы, художники, учёные, инженеры, предприниматели привлекают к себе внимание и имеют прекрасные шансы получить доступ к жизненно важным ресурсам, а также обеспечить безбедное существование своим потомкам.

Но, знаете, нам тут в «КЛ» представляется, что не правы ни психологи, ни биологи, а г-ну Кейву неплохо было бы перечитать философские первоисточники. Скажем, создатели буддистской философии сознания или патриархи чань посмеялись бы над тем, что вся цивилизация выводится из страха смерти. Для Асанги или Хуэйнэна не существовало ни «я», ни смерти. Будда говорил: «Я? Не знаю такого состояния сознания». Сознание (атман, сердце Будды, чаньский «синь», дао и т. д.) описывалось восточными философами как некая самобытийствующая сфера, в которую человек попадает лишь время от времени — в каком-то метафизическом зазоре между мгновениями: в это мгновение у меня нет мысли, нет понимания, а в следующее мгновение есть. Откуда ко мне пришла мысль? Почему я понимаю, что я понимаю?

Эти же абстракции были выражены западной философией. Например, Платон ввёл абстракцию мира идей и утверждал, что душа ничего не знает, но лишь вспоминает разговоры с Богом (за это глупцы, воспринимающие всё буквально, объявили его идеалистом, сиречь идиотом). Тот самый зазор появляется и у Декарта, и у Хайдеггера с его Lichtung (просека, просвет, поляна бытия). Лейбниц пытается объяснить эту сложнейшую вещь с помощью монад, не имеющих окон, а Кант говорит о трансцендировании — куда? — невозможно сказать, куда.

Тем самым философия, по сути, давно решила парадокс смерти и заявила, что четвёртый пункт — это и есть единственно возможное и подлинное бессмертие. И вовсе не косвенное. Бессмертно только то, что приходит к нам («приходит», конечно, в кавычках) из «мира идей» — как реализация космического закона о необходимости сознания, а всё остальное суть не более чем работа нервной системы, которая умрёт вместе с нами.

И потом. Ну неужели Вивальди прерывал проповедь, боясь упустить пришедшую в голову мелодию, чтобы подняться вверх по социальной лестнице? Мандельштам отказался вписываться в прокрустово ложе сталинской литературы, чтобы получить доступ к жизненно важным ресурсам? Эйнштейн стремился обеспечить своих детей?

Словом, человечество всегда понимало, что есть нечто, что человеку не принадлежит, что существует словно бы само по себе (всё это не более чем интеллигибельная абстракция, не стоит воспринимать буквально), но с чем можно работать, и плодами этой работы (вот что упустил Восток и за что ухватился Запад) можно пользоваться не только в познавательных, но и в гуманистических целях. И это будет жить всегда, а всё остальное (человеческое в смысле «слишком человеческого» Ницше) умрёт. Более того, то, что мы называем «я», за что лихорадочно цепляемся, — это и есть то, чего в действительности нет.

Подготовлено по материалам Scientific American.

[DISI]

Сообщение от Papa Karlo

[B]Более того, то, что мы называем «я», за что лихорадочно цепляемся, — это и есть то, чего в действительности нет.

Если "все болезни от нервов", то все беды, ошибки и неудачи от "лихорадочного цепляния" за воспаленное "Я"...

[Ашина]

Сообщение от nara

Пасхальное послание Святейшего Патриарха Кирилла архипастырям, пастырям, диаконам, монашествующим и всем верным чадам Русской Православной Церкви
Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл обратился к архипастырям, пастырям, монашествующим и всем верным чадам Русской Православной Церкви с традиционным Пасхальным посланием.
Возлюбленные о Господе Преосвященные архипастыри, всечестные пресвитеры и диаконы, боголюбивые иноки и инокини, дорогие братья и сестры!
Духовно торжествуя в сей великий и славный праздник Воскресения из мертвых Спасителя мира, мысленно созерцая Его исхождение от гроба, обращаю ко всем вам жизнеутверждающий, исполненный внутренней силы, необоримой правды и радости возглас:
ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!
Светозарная пасхальная ночь являет человечеству полноту Божественной любви, по которой превечный Сын Небесного Отца принял на Себя человеческое естество, исцелил его от болезни греха и, сойдя в адские глубины, сокрушил оковы смерти, даровав нам бесценную возможность единства со своим Создателем и Промыслителем.
Приобщаясь к этой всепокрывающей любви Господа, мы обретаем непобедимое оружие «против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных» (Еф. 6:12). Мы преодолеваем страх, вызванный ограниченностью нашей человеческой природы, и обретаем способность безбоязненно смотреть в лицо любым вызовам времени. Ибо «в любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх» (1 Ин. 4:18).
Неслучайно Евангелие многократно возвещает нам слова Господа, произносимые Им для ободрения, укрепления духа Своих последователей: «Не бойся!» Страх будущего, боязнь опасностей, неведомых, мнимых или реальных угроз — это чувство, знакомое многим. Но Господь пребывает с нами, если только мы сами не отвергаемся Его. И во дни прославления Его победы над смертью Спаситель вновь взывает к каждому из нас: «Не бойся, только веруй!» (Мк. 5:36). Пусть наше поведение, противоречащее лукавому духу века сего, станет зримым подтверждением Правды Вечной. Ибо, хотя ныне мы пребываем в условиях общественной и религиозной свободы, стремление жить в соответствии с христианскими нравственными нормами по-прежнему означает движение против течения. Оно обнаруживает несогласие с теми стереотипами поведения и позицией оправдания греха, которые настойчиво и системно внедряются в жизнь людей через современные средства воздействия на сознание. Обратившись ко Господу, мы сможем выбраться из духовной пустоты и царствующего в мире эгоизма, увидеть свет Воскресения, воспринять его как путеводный ориентир в шествовании к Небесному Граду.
Источником сил в этом движении к вечности да станет для нас приобщение к единой Евхаристической чаше. Да укрепит нас благодать Всесвятого Духа, даруя нашим душам неотъемлемый мир, стойкость в вере, преуспеяние в добродетелях
Приобщаясь Тела и Крови Христовых, мы, по слову Священного Писания, становимся причастниками «Божеского естества» (2 Пет. 1, 4), способными изменить свое природное состояние. Через Причастие мы получаем возможность уподобиться во всем Тому, Кто ради нас «уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек; смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной» (Флп. 2:7-8). Нравственное, духовное изменение самого себя является главным залогом и основанием для преображения жизни общества, народа, страны. Невозможно изменить к лучшему целое, не совершенствуя его части. Правильное умонастроение людей всех возрастных, социальных и политических групп непосредственно определяет благополучие Отечества. От того, какими будут наши жизненные векторы, зависит путь развития всех государств исторической Руси, Церкви нашей, а в предельном значении — и всего творения Божьего, врученного нам Создателем, чтобы беречь и «хранить его» (Быт 2:15).
Молитвенно желаю всем вам, дорогие мои, неослабного пребывания в радости о Воскресшем Победителе ада и преизобильной помощи свыше в ваших повседневных трудах.
ВОИСТИНУ ВОСКРЕСЕ ХРИСТОС!
Аминь.
http://www.patriarchia.ru/db/text/2147824.html

Да, действительно.... Пасха же.

Интересно, а может ли Благодатный Огонь в знак особой святости снизойти на квартиру Патриарха? Ну.... не в Иерусалиме, а в Москве.

[Г.К.]

Ашина, по моему ваша шутка в данной теме - неуместна.

[Ашина]

Сообщение от nara

Ашина, по моему ваша шутка в данной теме - неуместна.

Шутка?

Хорошо, попросим перенести этот вопрос в тему "Наука и религия".

[Papa Karlo]

Опубликован дневник дочери Дарвина

Генриетта Эмма Дарвин (1843–1929).

Проект Darwin Correspondence с разрешения потомков Чарльза Дарвина впервые опубликовал короткий, но яркий и весьма показательный дневник Генриетты — дочери великого натуралиста.

Многие члены семьи Дарвина помогали ему с редактурой сочинений, но на Генриетту учёный полагался больше остальных. Именно она была главным редактором книги «Происхождение человека и половой отбор» (1871).

Значительную часть дневника составляет дискуссия Генриетты с двоюродной сестрой Фрэнсис Джулией Уэджвуд, которую домашние называли Сноу — Снежинка. Беседы были посвящены свободе воли, добру и злу, а также возможности вечной жизни. Обе женщины демонстрировали поразительную глубину мысли, обсуждая потенциальную силу воздействия дарвиновской теории эволюции на религию. Хотя аргументы Генриетты отражают соображения самого Дарвина по этому предмету, высказанные им в переписке и различных работах, дневник свидетельствует о том, что она пришла к ним сама.

Дневник, ставший приложением к 19-му тому «Переписки Чарльза Дарвина», вёлся с марта по июль 1871-го — того года, когда 28-летняя Генриетта внезапно вышла замуж за мужчину, с которым была знакома меньше трёх месяцев.

Этот документ рисует совершенно другого человека. Генриетта считалась ипохондриком и консерватором. Говорили, что она давила на отца, опасаясь, что из-за его работ семья потеряет уважение, и, будучи редактором, пыталась подвергнуть его работы цензуре.

В дневнике Генриетта предстаёт перед читателем вольнодумцем, сомневающимся в обязательной восприимчивости человеческой души к благой вести христианства и отказывающимся примириться с идеей личного, благоволящего Бога, как и с концепцией падшести физического мира, обречённого на страдания.

«Как может она (Снежинка) стряхнуть с себя узы рассудка — рассудок говорит нам самым простым образом, что ни одно живое существо не предназначено определённой цели... И если мы не знаем эту цель, как можем мы понять, в какой части нашего естества нам открывается Бог... Это соображение вынуждает меня распрощаться с последними остатками веры».

Всё это говорит о том, что Дарвин не напрасно избрал её для редактуры своего, пожалуй, самого взрывоопасного сочинения. Генриетта разделяла его взгляды о непримиримости новых выводов с религиозной картиной мира.

Тем не менее она обвенчалась со своим суженым в приходской церкви. Дневник сохранил её трогательные размышления о том, не стоит ли сделать это в обыкновенном загсе, бросив в некотором роде вызов обществу: «Мне надо поразмыслить над тем, почему я хочу выйти замуж в церкви. Вероятно, в обычной регистрации мне чудится какой-то изъян... Вероятно, меня не удовлетворяет тот факт, что высшая точка моей жизни будет лишена некоторой торжественности — какого-то внешнего и видимого знака внутренней и духовной благодати. Смогу ли я поклясться любить, чтить и повиноваться? Два последних — да. Первое — думаю, что да. Любить — значит ли это думать о нём днём и ночью — и гадать, что думает он по любому поводу, достойному размышления, — и чувствовать, как день становится радостным и светлым благодаря одному-единственному письму. Я хочу, чтобы он обнял меня, и я скажу, что никогда не оставлю его. Пусть он зажжёт ту спичку, что воспламенит меня, я желаю этого. Хворост готов, но я не способна поджечь его».

Подготовлено по материалам Кембриджского университета.

[Ашина]

Сообщение от Papa Karlo

Наука никогда не вытеснит религию



Одна из многочисленных карикатур на тему противостояния креационизма и теории эволюции:
Бог с лицом Дарвина творит какого-то ископаемого гоминина.

Человеческий разум не имеет специального религиозного отдела. Религия — побочный продукт различных когнитивных систем, которые развились по другим причинам.

Исследования когнитивных основ религии дали целый ряд любопытных результатов, которые в журнале NewScientist попытался обобщить Роберт Макколи, директор Центра разума, мозга и культуры при Университете Эмори (США) и автор новой книги «Почему религия естественна, а наука нет».

С раннего возраста люди сталкиваются с фундаментальными проблемами, которые необходимо решить просто для того, чтобы можно было жить дальше. К ним относится различие между обыкновенными неодушевленными предметами и субъектами действия. Первые мы принимаем как они есть, а во вторые всматриваемся: учимся распознавать лица, анализировать речь и видеть детали, по которым можно судить об истинных намерениях человека. Этой системой дети овладевают к 6–7 годам.

Подобные когнитивные системы возникают естественным образом, без каких-то особых усилий со стороны ребёнка — в ходе нормального когнитивного развития. Культура (язык, образование) может оказать воздействие на формирование таких систем, но они появляются у любого без нужды в специальном обучении.

Зрелые естественные системы (maturationally natural systems) были названы психологом Даниэлем Канеманом, лауреатом Нобелевской премии, быстрыми: они работают автоматически, без усилий. В связи с этим они очень восприимчивы к ложным срабатываниям. Например, система для обнаружения человеческих форм заставляет нас видеть лица в облаках, а деятельность «устройства обнаружения субъекта» приводит к тому, что мы разговариваем с компьютерами и автомобилями.

Эти быстрые автоматизированные системы также делают людей восприимчивыми к религии. Люди готовы проглотить и переварить религиозные истории точно так же, как лягушка хватает шарик от подшипника, принимая его за муху.

Успешные религии имеют большой опыт манипулирования этой нашей особенностью. Сверхъестественные существа принимаются нами за субъекты действия. Священные пространства и объекты предназначены для того, чтобы отделить сакральное от профанного (то есть, по сути, субъект действия — от обыкновенного неодушевлённого предмета).

Подобные элементы повторяются в религиозных системах на протяжении всей человеческой истории. Время от времени всплывают новые религии, но они основаны на тех же ингредиентах. Миф, ритуал, священные места, вера в сверхъестественные субъекты и т. д. — всё это неотъемлемые элементы народной религии. Сверх этого накладываются так называемые медленные, по выражению Канемана, формы мышления. Речь идёт о теологии — сознательных размышлениях о смысле и истинности религиозных постулатов. Богословы пытаются придать интеллектуальный смысл загадочным элементам народной религии. Иногда в дискуссиях рождаются абстрактные формулировки, которым религиозные и политические власти придают доктринальный статус.

В отличие от народной религии, теология допускает абстрактные и радикально нелогичные заявления, которые чрезвычайно сложно понять. Например, Бог един в трёх лицах. Или Святой Дух есть бестелесная сущность, присутствующая одновременно повсюду. А, скажем, рассказ о непорочном зачатии Иисуса — типичный элемент народной религии: речь идёт о бытовых вещах, но с элементом необъяснимого чуда. И этот рассказ принимается народной религией как есть, без дополнительных абстрактных умствований. В результате религиозным лидерам приходится прилагать усилия, чтобы простой народ смог запомнить кажущиеся ему лишними богословские постулаты. Отсюда необходимость в воскресных школах и инквизиции.

Это тяжёлый труд, потому что постоянно вмешиваются психические системы, которые лежат в основе народной религии. В итоге подавляющее большинство прихожан верят в какие-то свои вещи — не те, что им внушают с амвонов. Многочисленные эксперименты показали, что на словах люди могут признавать теологическую доктрину, но в глубине души — незаметно от себя — отдают предпочтение народной религии. Например, Бог для них — своеобразный Супермен, в нужное время приходящий на помощь, а вовсе не всеведущий, вездесущий и всемогущий правитель Вселенной.

Это говорит о том, что наука не представляет никакой угрозы для религии — вопреки страхам верующих и надеждам воинствующих атеистов.

Во-первых, оба лагеря недооценивают силу и распространённость естественных когнитивных систем. Религиозные идеи и практики возникают спонтанно и неизбежно. Они выглядят так, будто порождены здравым смыслом — в отличие и от науки, и от богословия.

Во-вторых, они недооценивают силу богословия, ведь оно основано на словоблудии и способно удобным образом объяснить абсолютно всё, до чего докопается наука. Ни Коперник, ни Галилей, ни Дарвин не смогли поколебать религиозную картину мира. Теологам понадобилось некоторое время на поиск формулировок, после чего всё устаканилось.

Третий момент состоит в том, что и верующие, и атеисты недооценивают, насколько трудно заниматься наукой. Это намного более сложная вещь, чем теология. Наука обладает порой совершенно «эзотерическими» интересами, её выводы иногда выглядят нелогично и формулируются предельно малопонятным образом. К тому же наука — это обширная, сложная и дорогостоящая социальная организация труда и передачи знаний, которая из-за всего этого чрезвычайно хрупка — по сравнению с религией.

Подготовлено по материалам NewScientist.

Не знаю, как остальные теологические премудрости, но это:

В отличие от народной религии, теология допускает абстрактные и радикально нелогичные заявления, которые чрезвычайно сложно понять. Например, Бог един в трёх лицах. Или Святой Дух есть бестелесная сущность, присутствующая одновременно повсюду.

есть результат борьбы между различными религиозными течениями в Византии, даже гражданских войн, а потом компромиссов между сторонниками радикально противоположных взглядов. Потом уже они обросли хитроумными толкованиями.

[Papa Karlo]

Как мысли о смерти нам жить помогают

Размышления о смерти делают нас добрее и внимательнее, а вид на кладбище способен помочь с пошатнувшимся здоровьем.

Если вы почувствовали в себе недостаток человеколюбия — отправляйтесь на кладбище!

Общество обычно табуирует тему смерти. Считается — и тому есть подтверждения в работах психологов, — что мысли о смерти негативно влияют на психику, способствуют асоциальному и даже антисоциальному поведению, и что нормальной жизни «размышления о вечном» следует держать в узде. С психологами тут многие согласятся, да и история культуры, казалось бы, подводит нас к тому же выводу: всё, от древнейших ритуалов и суеверий до нынешних медиапотоков позитива, направлено на блокировку любых мыслей о смерти.

Однако, как полагают исследователи из Университета Миссури (США), психологи тут не вполне объективны и попадают в известную методологическую ловушку, которая описывается пословицей «искать там, где светло». То есть исследователи сознательно или бессознательно отбирают только те результаты, которые указывают на вредность размышлений о смерти. В статье, опубликованной в Personality and Social Psychology Review, авторы суммируют и анализируют данные, говорящие как раз об обратном — о том, что такие мысли могут оказывать благотворное влияние на психику. Например, описывается эксперимент, в котором вид кладбища повышал в людях альтруизм. Двое специально подобранных актёров разыгрывали перед случайным прохожим разговор о важности взаимопомощи или же на какую-то другую, нейтральную тему. Действие происходило либо рядом с кладбищем, либо далеко от него (так, чтобы его даже видно не было). В какой-то момент один из разговаривающих ронял свои вещи. Психологов интересовало, кто из свидетелей разговора бросится на помощь. Оказалось, что рядом с кладбищем помощь оказывали на 40% чаще.

Разумеется, человека вовсе не обязательно обуревают размышления о смерти, когда он просто оказывается рядом с кладбищем. Но как раз на этом учёные и акцентируют внимание: траурные символы влияют на нас на бессознательном уровне, и далеко не всегда в негативном смысле.

Другие эксперименты указывают на то, что мысли о смерти стимулируют экологическую сознательность — люди начинают чаще задумываться о состоянии окружающей среды и стараются вести себя так, чтобы причинить ей меньше вреда.

Более того, мысли о смерти делают людей более терпимыми; как показали исследования с участием американских и иранских религиозных фундаменталистов, они становились более миролюбивыми по отношению к собственным оппонентам.

Ну и, наконец, самое удивительное: мысли о смерти побуждают вести более здоровый образ жизни, отказываться от вредных привычек и чаще обращаться к врачу. Но это, впрочем, легко можно понять. Одних людей мысли о бренности бытия заставляют опустить руки, зато другие начинают бороться со смертью до последнего, изводя врачей и близких своей мнительностью и фантазиями о недомоганиях. В связи с этим, разумеется, возникает мысль: а нельзя ли, например, закоренелых курильщиков перевоспитывать экскурсиями по кладбищам? Можно ли бороться с наркозависимостью регулярным прослушиванием церковной заупокойной службы? И особенно, конечно, впечатляет мысль о создании этакого своеобразного психического оружия, нацеленного против разнокалиберных террористов. И не будут ли более эффективными вооружённые действия, если вместо ракет и бомб на территорию врага сбрасывать надгробные памятники?..

Ну а если серьёзно, то сами авторы работы делают вывод, что образ смерти заставляет нас пересмотреть свою систему ценностей: насколько важны цели, которые мы себе поставили, надо ли тратить на это жизнь и не стоит ли заняться чем-то более важным, к примеру, помощью ближнему. Иными словами, не нужно бояться мыслей о смерти — они делают нас лучше. Но важно не переборщить: в конце концов, депрессии от длительных размышлений такого рода ещё никто не отменял.

Подготовлено по материалам Society for Personality and Social Psychology.

[Papa Karlo]

Почему преступники верят в рай ("Daily Mail", Великобритания)

Исследователи обнаружили, что уровень преступности выше в тех странах, где большинство людей верят в существование рая, а не ада.

К такому выводу ученые пришли, изучив материалы дел более 140 тысяч человек из 67 стран за последние 26 лет.

Согласно результатам исследования, люди чаще думают, что их преступления сойдут им с рук, если они не верят, что им грозит наказание в загробной жизни.

Ученые выяснили, что убийства, кражи и изнасилования чаще совершаются в тех странах, где наказание является важной составляющей религиозных верований людей.

Это значит, что в стране, где большее число людей верят в существование рая, а не ада, вероятнее всего, будет совершаться большее количество преступлений, чем в тех странах, где люди одинаково верят в существование рая и ада.

Исследование, результаты которого будут опубликованы в журнале Public Library of Science, проводили два профессора, работающие в США: Азим Шариф (Azim Shariff) из университета Орегона и Мижке Рхемтулла (Mijke Rhemtulla) из университета Канзаса.

Они искали упоминания ада, рая и бога в исследованиях, проведенных в период между 1981 и 2007 годами с участием 143197 человек из 67 стран.

Затем ученые сравнили данные о среднем уровне преступности в этих странах по таким категориям как убийства, грабежи, изнасилования, похищения детей, нападения, кражи, угоны машин, преступления, совершенные под воздействием наркотиков, кражи со взломом и торговля людьми.

Как пишут авторы исследования, «степень веры в рай и ад оказывают значительное, уникальное и противоречивое влияние на показатели уровня преступности».

«Вера в существование ада приводит к более низкому уровню преступности, тогда как вера в существование рая - к более высокому».

Профессор Шариф, профессор психологии и руководитель Лаборатории Культуры и Этики университета Орегона, сказал: «Главным открытием стало то, что сильная вера народа в ад приводит к более низкому уровню преступности в стране, а сильная вера в рай – к более высокому уровню преступности. Влияние веры в этом вопросе весьма выражено».

«Я считаю, что это важное открытие, касающееся дифференциального воздействия сверхъестественного наказания и сверхъестественной награды».

«Наш вывод соответствует результатам исследований в контролируемых условиях, которые мы проводили в нашей лаборатории, однако здесь имеет место мощный эффект “реального мира”, поскольку в данном случае речь идет о том, что по-настоящему оказывает воздействие на людей – о преступлениях».

В 2011 году в Международном журнале психологии религии (International Journal for the Psychology of Religion) профессор Шариф написал, что на экзаменах чаще списывают те студенты, которые верят во всепрощающего, а не в карающего бога.

Он также добавил, что религиозные верования обычно рассматриваются как «монолитная структура».

«Как только вы начинаете вычленять в религии различные составляющие, вы начинаете видеть закономерности».

«В нашем исследовании мы обнаружили две разнонаправленные тенденции».

«Если вы посмотрите на религию как на монолитную структуру, эти тенденции будут слишком размыты, чтобы вы могли их обнаружить. Вы не найдете ни единого намека на них».

Профессор также добавляет: «Вера в наказание в загробной жизни в различных странах зачастую соответствует более низкому уровню преступности».

«На этом этапе нам остается только попытаться понять механизмы такого соответствия, но вполне вероятно то, что людям, которые не верят в возможность наказания в загробной жизни, кажется, что их безнравственное поведение может сойти им с рук».

«В этом случае влияние божественного сдерживающего фактора менее выражено».

В 2003 году исследователи Гарвардского университета также доказали, что страны, где люди сильнее верят в существование ада, чем рая, демонстрируют более высокие экономические показатели.

Оригинал публикации: Why criminals believe in heaven: People who trust in redemption more likely to break the law than those who think there's a hell

[Papa Karlo]

Знаменитый астрофизик убежден, что Вселенной для возникновения Бог не понадобился

Вселенная вполне может обойтись без Бога, физики уже предложили несколько теорий, которые объясняют возникновение Вселенной без вмешательства провидения

Стивен Хокинг, знаменитый астрофизик, входящий в десятку гениев современности, рассказал о Большом взрыве, своих отношениях с Папой Римским и адресовал пару вопросов богословам на лекции в Калифорнийском техническом институте.

Свое выступление прикованный к коляске ученый, который в свои 70 лет продолжает активную работу, начал с краткого обзора современных научных теорий возникновения Вселенной, отмечает Space.com. В частности, он напомнил, что в 1980-е годы вместе с Роджером Пенроузом он доказал, что Вселенная не может "взорваться", пока она сжимается, как предполагалось.

Тогда же Хокинг занимался проблемой возникновения мира и получил первый "звоночек" от главы католической церкви. Папа Иоанн Павел II предостерег от научного исследования момента возникновения мира, если эта работа противоречит тому, как представляют себе создание Вселенной богословы. "Я так радовался, что меня не отдали инквизиции", - вспомнил Хокинг.

Закончив с обзором достижений науки, ученый адресовал несколько вопросов приверженцам теории божественного происхождения мира: "Что делал Бог до создания Вселенной? Готовил ад для людей, которые задают такие вопросы?"

Закончил свою лекцию космолог тезисом о спасении человечества. "Нам нужно продолжать исследовать космос ради будущего человечества, - подчеркнул Хокинг. - Я не думаю, что мы проживем и тысячу лет, если несбежим с этой хрупкой планеты".

Несмотря на то что тема лекции была сугубо научной, очередь на нее выстроилась длиной около полукилометра. Желающие получить бесплатный билет занимали место еще за 12 часов до лекции. Зал на 1000 мест окружила толпа желающих, которым кресел не хватило. Среди ожидающих нашлись и те, кто готов был выкупить билет на лекцию за 1000 долларов, но на сделку никто не согласился.